Скорняк и грумер: жители Королева о своей уникальной работе

Директор кванториума в Королеве: «Дети генерируют больше идей, чем взрослые»>>

Ирина Майорова, скорняк:

«Я работаю скорняком уже 25 лет и ни разу не пожалела, что выбрала именно работу с мехом. К слову, в Советском Союзе было всего два училища, где готовили скорняков, сейчас нет ни одного. Кроме меня ни один мой однокурсник не работает по профессии. Попала я в училище случайно, пошла на пару с подругой. В итоге она ни дня не работала по профессии, а для меня это стало жизнью. Работа эта очень интересная. Никогда не бывает двух одинаковых шуб. Каждая шкура уникальна, имеет свою расцветку, по-разному растет волосяной покров, все это нужно учесть, когда составляешь из кусков одну вещь.

Девять лет назад я работала на Рублевке. Вот там было, где фантазии развернуться. Чего только не заказывали. Мы делали картины из меха, ковры, панели с элементами вышивки, предметы интерьера, комбинировали с перьями страусов, рукава у шуб делали «фонариками». Однажды даже шила шубу из койотов и ковер из антилоп. На Рублевке было интересно в том смысле, что ограничений практически не существовало, но зато сейчас, когда я работаю в дизайн-студии, могу помогать людям, которые благодарны за мою работу, и это приносит гораздо больше удовлетворения.

Приходится совмещать работу швеи, закройщика, портного. Сейчас много шуб приносят на переделку. Женщины уже не готовы носить одну шубу 30 лет. Часто просят не просто ушить или укоротить, а полностью переделать фасон. Раньше было огромное производство, каждый занимался своим делом, теперь, конечно, так не получается. Еще эта работа постоянно заставляет учиться. Нужно знать, как растет мех у каждого животного, какая часть ценнее. Например, обычно ценится мех со спины, но у рыси мех лучше на брюшке. Тонкостей очень много. Всем этим нюансам нас учили. Недавно, к слову, нашла свои старые конспекты, кое-что оттуда взяла на заметку.

Меня часто спрашивают, не жалко ли мне животных. Могу сказать, что живыми я их не вижу, а к меху отношусь, как к ткани, просто с некоторыми особенностями. Если уж мех есть, нужно сделать из него что-то красивое. Очень люблю восстанавливать вещи, которые уже собирались выкидывать. Много раз бывало, что практически из ничего мы делали новую и красивую вещь. Такие моменты меня особенно радуют.

Работа наша, конечно, тяжелая физически, да еще и грязная. Шерсть летает везде и всюду. Но возможность реализовать себя в творчестве, чувствовать себя нужной, понимать, что кроме тебя это никто не сделает, компенсирует все недостатки».

Участковый Андрей Блашкин: «Почти все наши дела уникальны»>>

Марина Рахматуллина, скульптор:

«Я поняла, что хочу быть скульптором, когда получила художественное образование мастера резьбы по дереву. Мне было 20 лет. В институте мы учились вместе с будущим мужем Кириллом. Познакомились мы еще в художественном училище. Когда стали парой, решили продолжать учиться в институте, но выбрали разных профессоров, чтобы изучить разные подходы к мастерству скульптуры. И это очень пригодилось теперь, когда мы создали совместную мастерскую.

Учились мы очень весело. Я считаю, это были лучшие годы. Мы проводили в институте по 12 часов, доводя до совершенства свои произведения. Замечательные преподаватели привили нам чувство стиля, показали, как нужно развиваться, чтобы стать мастером своего дела.

Я бы даже не называла нашу деятельность профессией. Скульптура для меня стала жизнью и универсальным инструментом по изучению мира. Ведь важно постоянно самосовершенствоваться, и дело не только в мастерстве лепки. Каждый раз, принимаясь за работу, нужно изучить досконально то, что собираешься делать. Если это исторический персонаж, нужно знать все не только о нем, но и об эпохе, если это современник, нужно быть психологом и суметь уловить черты характера. Мы изучаем исторические костюмы, маркетинг, современную моду, историю мирового искусства, но главное – внимательно наблюдаем за окружающей средой. Поэтому у нас не бывает серых будней. Мы научились видеть важное и замечать все тонкости, поэтому каждый день открываем что-то новое. К тому же скульптор – это физический труд, что заставляет держать себя в форме и вести здоровый образ жизни.

У нас нет одинаковых заказов, каждый уникален. Помню случай, когда мне принесли куб белого шоколада и попросили сделать слона. Пока я его делала, шоколадной крошкой было усыпано все вокруг: инструменты, пол, руки и голова. Клиенты остались довольны, а у меня с тех пор появилась шутка, что я не понаслышке знаю, что значит «быть в шоколаде».

В процессе изготовления скульптур я заметила, что эта работа успокаивает, настраивает на радость и позитив. Я абсолютно уверена, что скульптура – это новая йога, недаром ведь детям так нравится лепить что-то из пластилина. Взрослые еще больше нуждаются в медитации и успокоении. Поэтому могу сказать, что эта работа – самая гармоничная».

Королевцы о начальниках: «Шеф должен уметь слушать и принимать решения»>>

Татьяна Максимова, грумер:

«Во время учебы в университете я занималась зоологическими и экологическими исследованиями и всегда мечтала найти работу, связанную с животными. Так случилось, что несколько обстоятельств пересеклись, и я с головой погрузилась в груминг.

У меня появилась собака – той-пудель Марфа. Пудель – очень сложная в уходе собака, но я хотела стричь ее сама. Пошла учиться, сначала практиковалась в стрижке собак дома, потом открыла салон стрижки животных. Кстати, именно образ моей Марфы лег в основу логотипа. Опытным профессионалом я, конечно, себя не считаю. Мне еще многому нужно научиться, и я продолжаю совершенствоваться, посещаю различные курсы повышения квалификации и мастер-классы.

Люблю стричь пуделей. Это самая сложная порода в стрижке, именно поэтому она мне нравится. Моя цель – в совершенстве овладеть мастерством стрижки пуделей. Очень нравится, когда приходят крупные собаки. Они добрые, и от них я заряжаюсь позитивом на неделю вперед. Кстати, не стоит думать, что на стрижку приводят только маленьких породистых собачек. К нам приводят собак и из реабилитационного центра «Зоодом». После мытья и вычесывания любая дворняга выглядит по-царски. Ну и хозяевам стриженной собаки приходится гораздо меньше убираться в доме.

Клиенты часто просят сделать что-то необычное для их питомца. Это как в обычной парикмахерской, когда просишь мастера поэкспериментировать. Однажды просили собаке оставить гриву, как у пуделя, хотя она была другой породы. Иногда красим ушки или хвост. Часто просят кошкам кисточку на хвосте покрасить. Еще просят выбрить на спине узор или надпись. А однажды был забавный случай. Пришли на банные процедуры три крупные собаки с одной хозяйкой. Пока мы занимались одной из них, две другие сидели в комнате ожидания и отдыхали. На следующий день я решила сделать себе кофе и поняла, что собаки тоже пытались угоститься кофе, – капсулы были искусаны. Потом я присела на диванчик и увидела, что и журналы как дыроколом проколоты – тоже искусаны. Мы потом долго с хозяйкой смеялись, что собаки пили кофе и читали журналы.

Конечно, работа эта связана с рисками. Аллергии, к счастью, у меня нет, но мы всегда надеваем маску и защитные очки, потому что шерсть повсюду. Важно не только уметь делать стрижки, к животному нужно найти подход, успокоить его, чтобы заслужить доверие. Тут нужно знать основы кинологии. Ну и, конечно, очень важно соблюдать санитарные нормы. Многие болезни передаются людям от животных, бешенство в том числе. Никуда не деться от укусов и царапин. Поэтому, чтобы быть грумером, нужно по-настоящему любить свое дело».